Московская патриархия и патриарх Кирилл не прошли тест на материнство. Тест на материнство – это тест библейского царя Соломона библейского. Две женщины ругались из-за одного малыша. Каждая говорила, что это ее сын, а Соломон спокойно предложил: давайте его честно поделим! разрубите его пополам и пусть каждая возьмет по половинке. Одна из этих женщин радостно заверещала «да-да, так и надо», а другая сказала «нет-нет, пусть она забирает, лишь бы только малыш остался цел». Так и стало понятно, кто тут мать.

Патриарх Кирилл мог бы сказать: «ступай, дитя, но останься целым и невредимым!». Но он предложил разрубить Украину, разрубить украинское православие, довести до предела все страсти. Не по-матерински и не по-отцовски это.

Впрочем, с моей точки зрения, все эти игры в дочки-матери на деньги очень неубедительны. Лишь в пропаганде для внешних церковные риторы и начальники используют ласковую семейную риторику. В окриках на своих они предпочитают армейские уподобления. Приказ да послушание, все ходим строем в ногу и прочее.

Моя «матерь-церковь» пальцем о палец не ударила, чтобы привести меня к себе. Я сам искал книги и собеседников, ставил нужные вопросы и искал ответы на них, а в конце концов положил свой университетский диплом в дверям патриархии и спросил: «могу ли быть чем полезен?». Ни одного священника, катехизатора или тем паче равноапостольного епископа я не побеспокоил в своем поиске веры. И они не переживали из-за меня. Мы не были знакомы – и потому так легко было влюбиться в дивную формулу Алексея Хомякова: «Церковь это организм любви».

С той поры год за годом мне сыто и авторитетно поясняли, что те, кто своей кровоточащей совестной мыслью привели меня к вере (Хомяков, Достоевский, митр. Антоний, о. Александр Шмеман, Честертон…) – еретики и модернисты.

Потом мне встречались добрые и заботливые священники. Но это были их личные таланты, которые они сохраняли в себе несмотря на и вопреки церковной системе. В школе бывают учителя, действительно любящие детей. Но это редкость, и школа от этого не становится «организмом любви» и «образом рая на земле».

Вообще чем более высокими словами расписывает себя некая корпорация, тем болезненнее бывает внимательное вглядывание в ее жизнь и внутренние распоряжения. А уж в самовосхвалении церковь, конечно – чемпион!

Вот и Украина слышит и с турецкого юга и с московского севера: «ты моя доченька, я - твоя мама!».

Исторически и то другое – неправда.
Царьградская патриархия лишь много позже крещения киевлян стала на свой лад «нормализовать» их церковную жизнь и присылать своих митрополитов.
Ну, а Москва никак не могла быть матерью Киева, который на несколько столетий ее старше. Тут московские риторы шулерски подменяют два понятия: «церковь-мать» и «кириархальная церковь». Такой, управляющей, церковью Москва стала для Киева с 1686 года.
Но и фанарские пропагандисты ничем не лучше. Вы – мать для Украины? Хороша же мать, что продала свою дочку за 300 золотых и 200 соболей! С другой стороны, как назвать того "папика", который покупает девушек за соболя и золотые монеты? Да еще и против их желания...

Так что сантименты лучше отложить в сторону. Но если все же продолжать баловать с этой риторикой, то придется сказать, что сегодня именно Москва ведет себя как неумная мать. Бывают женщины, опьяненные своей материнской властью. Им трудно бывает осознать, что «малыша» уже нет, а есть повзрослевший человек. И если ты хочешь сохранить его – его надо отпустить, чтобы он сам набил положенные ему шишки и таким образом поумнел до возобновления диалога с матерью.

И сама московская пропаганда тоже отнюдь не ограничивает себя семейными сентиментальностями, а переходит к языку реал-политик, предлагая телезрителю упоительную картинку борьбы Кремля и Госдепа за Киев с применением боевых магов (Саруманов) в патриаршем сане…

Но у христиан есть не картинки, а иконы. Вот такие, например:
«Два старца жили вместе и никогда не было у них распри. Сказал же один другому: сделаем и мы распрю, как другие люди. Он же отвечал: не знаю, какая бывает распря. Тот отвечает - вот, я кладу кирпич посредине и говорю: он мой, а ты говоришь: нет, он мой. Это и будет начало. И сделали так. И говорит один из них: он мой. Другой же сказал: нет, он мой. И сказал первый: да, да, он твой, возьми и ступай. И разошлись и не смогли вступить в распрю между собой» (Древний патерик. М.1899, с.326).

Люди смотрят на нас и пробуют понять – кто тут ученик Христа. И в их глазах точно потеряет доверие самый неуступчивый, тот, кто говорит на языке власти и ненависти.

Показательные цитаты главы дипломатического (!) ведомства Моспатриархии митрополита Илариона
"Наш Отдел внешних связей можно по справедливости уподобить армии или, по крайней мере, какому-то очень важному военному подразделению, которое охраняет священные границы нашей Церкви. Армия для безопасности государства нужна всегда, в том числе и в мирное время. Но если мирное время для армии является порой тренировок, то во время войны военнослужащие должны быть готовы, если необходимо, отдать жизнь за свою Родину.
В последние месяцы против нашей Церкви развернулись военные действия. Мы находимся в состоянии войны, но не мы эту войну развязали. Наша война – оборонительная, и мы будем ее вести до победного конца. Никакие трудности, никакие угрозы нас не сломят и не поколеблют, потому что мы знаем, что выполняем священное дело защиты рубежей нашей Святой Церкви" .
«Наша Церковь проходит сейчас непростой период своего бытия: против нашей Церкви объявлена война. Ее не мы инициировали, война эта для нас оборонительная. Мы хотим защитить священные канонические границы нашей святой Церкви, защитить многомиллионную украинскую паству от тех гонений, которым она сегодня подвергается со стороны украинских властей, а также защитить нашу Церковь от нападения, которому она подверглась со стороны Константинопольского Патриархата. Мы приняли единственное возможное в сложившихся условиях решение – разорвать евхаристическое общение с этим Патриархатом, который стал на сторону раскола» .

«Священные границы нашей Церкви» охраняются догматическими оросами Вселенских соборов, а не сотрудниками ОВЦС и не армией. Собственно, слово «орос» и означает граница, о-предел-ение.

Но главное в том, что война, на которую собрался митрополит Иларион, односторонняя. Константинополь ее не объявлял. Возможно, речи Фанара лицемерны. Но они по прежнему медоточивы, в них все больше про любовь и икономию, прощение и примирение. Это патриарх Кирилл в одностороннем порядке перестал поминать патриарха Варфоломея (и, конечно, главу новой Православной Церкви Украины митрополита Епифания). Но и Варфоломей и Епифаний в соответствующих минутах Литургии, призванных демонстрировать взаимную связь поместных церквей, поминают московского патриарха Кирилла.

Воинственность московских речей особенно фальшива, если поставить вопрос: а из-за чего война-то?

Стороны разошлись всего лишь навсего в вопросе о том, кто, как и кого может ПРОЩАТЬ.

Не первый раз в церковной истории возникает такой спор. Расколы монтанистов, новатиан (кафаров) и донатистов в 3-5 века возникли именно на этой почве. Ригористы считали, что раз Церковь именует себя «обществом святых», то все падшие в смертные грехи после крещения должны быть извергаемы из неё и ни в каком случае не могут быть принимаемы обратно. Церковь не может прощать тяжких грешников; если же она их прощает и принимает обратно, то сама делается нечистой, перестаёт быть святой. В своё общество новатиане не принимали тяжких грешников, а отпадших от Православной Церкви принимали не иначе как через перекрещивание.

«На примере Тертуллиана лучше всего виден характер монтанизма, как движения ригористов, не вынесших исторической Церкви. В нем нашла свое выражение тоска по первоначальной чистоте, по напряженности жизни первых христиан. Нельзя отрицать того, что уровень христианской жизни начинает понижаться в эти годы. И все же победа Церкви над монтанизмом исторически – одна из величайших ее побед. Она была одержана в тот момент, когда перед Церковью стоял роковой вопрос: остаться кучкой «совершенных», отгородиться от всего, не способного это совершенство вынести, или же, не меняя ничего в последнем своем идеале, принять в себя «массу», вступить на путь медленного ее воспитания? Остаться вне мира, вне истории или же принять ее, как свое поле для тяжелого и длинного труда?.. Еще раз «реализм» восторжествовал над «ригоризмом», потоку что, как пишет В. В. Болотов, «нужно было обращать внимание не только на прошедшее, но и на будущее... Падшие были везде. Лишить навсегда их общения с Церковью, это значило бы слишком сократить число христиан, ограничить внешнюю миссию Церкви и вместо добра сделать зло» (Шмеман. Исторический путь Православия. Париж, 1989, сс. 87 и 91) .

«Новатианское безчеловечие», - справедливо отозвался о ригористах преподобный Федор Студит . Но это не удержало его самого от совершенно аналогичного раскола («михианская схизма»).

Ригористы (включая русских староверов и недавних «карловчан») бывают по человечески очень симпатичны. Они лично обычно чище, ревностнее, начитаннее, чем духовенство из «официальной церкви». И все же их путь чаще всего ведет в историческое небытие.
Раз за разом, век за веком их ревность ставит перед Церковью выбор: стать ли ей собранием «избранных», немногих «святых», или же идти «с массой». И чаще всего Церковь выбирает путь «кеносиса» и «икономии»: лишиться белизны своих одежд, запятнать себя грязью дорог земной истории и политики, но исполнить по сути единственную заповедь и единственное полномочие, оставленные ей Христом: простить…

Свою первую книжку («Все ли равно как верить?; 1994) я завершил тезисом: «Много было грехов в жизни церковных людей. Но двухтысячелетний опыт показывает, что все, что в поисках большей "чистоты" и "мистичности" отрывалось от Церкви, уходило в пески фантазий, антиисторизма и бес-культурья».

Я не мог себе представить, что на эту дорожку встанет моя Русская Православная Церковь. Сегодня же ее лидеры уже обещают аж тысячелетие своего откола: «Как долго это разделение может длиться? Мы вспоминаем событие 1054 года, а ведь это был локальный конфликт между Константинополем и Римом. И прошло уже почти десять веков, а это разделение остается и никаких перспектив его преодоления не видно. К сожалению, теперь уже в семье Православных Церквей наступила ситуация раскола, который может сохраниться на десятилетия или на столетия» .

Московская позиция утверждает, что Константинопольский патриарх не имеет права простить того, кто обидел патриарха московского и не прощен им.

Впервые мы это услышали в 2012 году – «в этой ситуации простить было бы некорректно» . Тогда патриарх Кирилл говорил о невозможности простить его соседа-священника, который отказался ему уступить свою квартиру по слишком низкой цене.

Уже тогда в синхронном скандале с пусси райот и с квартирой всплыла эта тема: есть ли условия для прощения и примирения, или для христианина потребность в прощении безусловна? Зависит ли моя способность простить от действий другого (прощаемого)? Или я свободен в выборе средств гигиены своей души и могу не привязывать операцию по удалению моей (возможно, злокачественной) опухоли к настроениям другого человека?

Лицо, ответственное за диалог Церкви и общества от имени Церкви Христовой (а не от имени клуба обманутых вкладчиков) в те дни настойчиво твердило – не забудем, не простим… Буквальные слова прот. Всеволода Чаплина: «Не может быть прощения без покаяния. Бог не прощает без покаяния.. Не будет покаяния, не будет и прощения. Бог открыл нам, что хорошо и что плохо, и мы можем от его имени говорить. Мы думаем так же как Бог мы действуем так же как Бог» .

Странный «бог» оказался предметом верования главы синодального отдела по взаимодействию с обществом. О Боге христиан есть слово св. Василия Великого: «Бог для отпущения наших грехов ниспослав Сына Своего, со Своей стороны предварительно отпустил грехи всем" (Правила, кратко изложенные, 12).

Той же весной, когда патриархия громко заявила о своем праве не-прощать, совершил свой подвиг майор Солнечников. 28 марта 2012 года один из солдат во время учений неудачно бросил гранату. Боеприпас попал в край переднего бруствера, срикошетил и отлетел назад. Майор, мгновенно оценив обстановку, оттолкнул растерявшегося солдата и накрыл собой гранату.
Был ли он верующим? Христианином? Церковным человеком? Вверенный ему солдат ошибся. Согрешил (по гречески грех - амартия - буквально означает именно не-попадание в цель, промах). Майор не стал ждать осознания солдатом своей ошибки и появления публичных признаков раскаяния. Он просто бросился на гранату. Он простил без всяких условий…

А некогда Христос молился о Своих палачах – «Отче, прости им!». Причем до этого мы нигде в евангельском повествовании не видим признаков раскаяния у палачей.

Да и что говорить о древней истории! Мы сами ведь живы. И более-менее благоденствуем. И это при том, что хилость нашего (моего) покаяния несопоставима с интенсивностью наших (моих) грехов. А Бог – терпит нас, беспокаянных.

Но не таков наш патриарх. Он настойчив: нельзя прощать тех, кто не просит о прощении!

И в разгар украинского кризиса все тот же Всеволод Чаплин изволил шутить на все ту же тему о прощении: «А вот анекдот не из книжки - прислали как недавний народный юмор: Синод Вселенского Константинопольского Патриархата признал незаконным изгнание прародителей Адама и Евы из рая в результате так называемого "грехопадения"».

Вообще-то христиане именно так и считают: приговор Адаму отменен через жертву Христа. Как говорил Иоанн Златоуст, во Христе мы обрели больше, чем потеряли в Адаме.

Образ мысли не-прощателей скорее подражает не Христу, а древнехеттскому (ок. 1500 г. до Р.Хр.) царю Телипину: «В дальнейшем, кто после меня царем будет,.. не говори так: 'Я полностью прощаю'. Полностью не прощай ничего» .

"Бог благ есть на безблагодатныя и злыя» (Лк. 6,35) . А каковы мы по отношению к тем, кого считаем «безблагодатными и злыми»?

Бог с теми, кто прощает тех, кто прощения не заслужил. Прощай, чтобы самому быть прощеным.

События 2012 года оказалось микромоделью украинского конфликта. Формула эпохи суда за пыльную квартиру ("простить было бы некорректно") в 2012-м году казалась неопасной и уничтожающей лишь одну частную репутацию. Сейчас же она окрепла и готова разнести весь православный мир. В 2012 году произошла просто личная пиар-катастрофа патриарха Кирилла. Сегодня же он подставляет под удар других людей в другой стране.

Очень прав русский священник вселенского патриархата Владимир Зелинский: «Служение примирения необходимо православию прежде всего ради него самого. Ибо всякий раз, когда оно забывает, что принадлежит всей семье человеческой, которую пришел «взыскать и спасти» Христос, но лишь хвалится своей верностью букве и исторической плоти, «что не пользует нимало», в нем зарождаются духи, нашептывающие ему, что, кроме нашего согласия, древле-московского или адамантно-джорданвильского, у Бога, считай, и детей-то больше не осталось, одни только пасынки, сложенные в поленья для преисподней» .

Да, Константинополю легче простить украинских раскольников, чем Москве. Их горизонт не столь застят наши местечковые споры и взаимные обидки. Они давно съехали с нашей «зойкиной квартиры». Вот они и сделали то, что Москве оказалось не по силам.


***

Позвонил сейчас один украинский митрополит (УПЦ МП) с благодарностью за эту статью. Сказал, что сам в ПЦУ не пойдет, но и священникам запрещать не станет.


***

Тут спрашивают про ортокритику Достоевского.
Это Концевич:

"О том, что мировоззрение Достоевского расходится с традиционными верованиями Церкви, единогласно свидетельствуют все до одного литературоведы, посвятившие свои труды раскрытию личности Достоевского и его творчества. В своем инакомыслии Достоевский был прежде всего последователем теории Руссо, отрицавшего наличие у человечества первородного греха. На основании этого Достоевский проповедует морализм и уклоняется от мистического богословия. Из этого вытекает, что созданный им тип о. Зосимы не совпадает не только с оптинскими старцами, но даже с ликом всех преподобных Православной Церкви" Взято отсюда